Читать книгу "Восход Черного Солнца и другие галактические одиссеи - Генри Каттнер"

сделался отчетливым и ярким, от сонливости не осталось и следа. Замок все так же полнился сном и магией, и в воздухе угадывалось присутствие быстро перемещающихся невидимых существ. Но сознание Бойса наконец прояснилось полностью.

Уверенным движением он отвел портьеру.

Огненная клетка пребывала на прежнем месте, тихо гудя, и все так же внутри ее стояла мраморная девушка. Бойс ни мгновения не сомневался, что найдет ее здесь. Пифия была неподвижна, как статуя в нише, и его вовсе не удивило, что она, похоже, не дышала и не говорила с той минуты, когда рука врага в последний раз коснулась Керака.

Сейчас враг снова здесь, и в зале пахнет чуждой магией. Бойс молчал, тяжело дыша, и ждал.

А девушка стояла лицом к нему, сложив перед собой бледные как лед руки, и складки белого платья ровными волнами падали к ее ногам. У него возникло сильнейшее желание дотронуться до ее платья, до сложенных рук, чтобы понять, статуя это, или мраморная фигура, или бесплотный призрак, или все-таки живая женщина.

Но он не осмелился. Он стоял, разглядывая закрытые глаза, сомкнутые губы, безупречную красоту, такую же нечеловеческую, как красота каменного изваяния.

И вдруг губы ее едва заметно раздвинулись.

– О чем ты хочешь спросить? – произнесла она бесстрастно.

При звуках этого нечеловеческого голоса Бойс вдруг со всей ясностью осознал, что он единственный живой человек в Кераке, если только чары не пощадили Танкреда.

Воздух вокруг него полон враждебной магии. Замок превратился в огромный склеп, в могилу для полумертвых людей, отданных на милость торжествующего Города Колдунов. Только он один, живой и бодрствующий, стоит здесь, и все его надежды – лишь на это мраморное создание, которое нельзя назвать ни бодрствующим, ни живым.

– Скажи, что делать, чтобы спасти Керак, – с дрожью в голосе проговорил он.

Если она и поняла, то ничем этого не выдала. Почему-то Бойс предполагал, что ей известно о происходящем вокруг нее, что она не нуждается в зрении, чтобы осознать грозящую Кераку опасность. А если это ее вообще нисколько не волнует?

Глядя на нее в тишине, он вдруг ощутил в воздухе ритмичную дрожь; и хотя та была крайне слабой, напряженные до предела чувства вряд ли могли его обмануть.

А потом Пифия заговорила.

– Слушай меня, – произнесла она все тем же четким безразличным голосом. – Слушай. Кто-то идет по Кераку.

Теперь он явственно ощущал, как пульсирует воздух. Значит, здесь есть кто-то живой. Кто-то… идет по Кераку? Этот ритм напоминал топот тяжелых ног, размеренный и беспрестанный, и все приближавшийся.

– Сюда идет человек, – говорила Пифия. – А перед ним движется магия. Этот человек должен умереть – или умрет Керак. – Она помолчала, затем все так же бесстрастно продолжила: – Имя этого человека – Гийом дю Буа.

К двери Танкреда были прибиты железные звезды. Бойс остановился перед ней, намереваясь постучать, и прислушался к грохоту сапог человека, который собирался уничтожить Керак. Бойс все еще не мог поверить в то, что сказала ему Пифия.

Внезапно возникшая ненависть к Гийому заставила его усомниться в самом себе. Мысль о том, чтобы убить Гийома – если такое возможно, – опасно воодушевляла. Но ведь Гийом отправился в Город, рискуя жизнью ради Керака. К тому же Гийом – хозяин Керака.

Бойс откинул щеколду и осторожно толкнул дверь.

Изнутри потянуло теплым, пахнущим цветами дымком. Отогнав его от лица, Бойс заглянул в комнату, которую не видел никто, кроме Танкреда, с тех пор как был построен замок – то есть за шесть веков? Час, день, столетие – время в Кераке не имеет никакого смысла.

Это была магическая лаборатория, но магия не помогла человеку, который навалился грудью на низкий стол, уронив голову на руки. Белая борода свисала почти до пола. Как и все в Кераке, Танкред спал. Перед ним на раскрашенной столешнице в черном блюдце тлела горка серебристого пепла, испуская цветочный запах. Блюдце подрагивало в одном ритме с тяжелыми шагами того, кто шел по Кераку.

– Танкред! – без всякой надежды позвал Бойс. – Танкред!

К его удивлению, голова мага слегка пошевелилась. Очень медленно, с невероятным усилием широкие плечи приподнялись, и маг глухо застонал.

Бойс упал на колени рядом, затряс Танкреда за плечо.

– Ты меня слышишь? – спросил он. – Танкред, ты не спишь?

Танкред и спал и не спал. Каким-то образом за несколько мгновений между приходом магии и погружением Керака в сон ему удалось проделать отвлекающее заклинание и ослабить усыпляющий эффект. Вероятно, подумал Бойс, ему помогло средство, испускающее при горении аромат цветов.

– Танкред! – повторил он. – Ты меня слышишь?

На этот раз веки Танкреда приоткрылись, и черные зрачки посмотрели сквозь сонную поволоку в лицо Бойсу. Казалось, маг взирает сквозь некую завесу, за которой он свеж и бодр, но которую не в силах приподнять.

– Должен ли я верить Пифии, Танкред? – спросил Бойс, настойчиво тряся облаченного в черную мантию. – Ты знаешь, что Керак зачарован? Пифия говорит, что я должен убить Гийома. Танкред, это действительно так?

Полуприкрытые глаза блеснули, в бороде шевельнулись губы. Танкред отчаянно пытался разорвать путы чужой волшбы. Бойс видел, как проступают вены на могучей шее, как багровеет от напряжения лицо, навечно сохранившее загар Святой земли.

Но говорить Танкред не мог. Оковы сна были слишком тяжелы. Последним усилием он приподнял голову и кивнул – раз, другой. Этого было достаточно, Бойс получил ответ на свой вопрос.

Потом маг тяжко вздохнул и снова обмяк на столе, с которого поднимался едва заметный пахучий дымок.

– Убить Гийома, – услышал Бойс в тишине комнаты собственный голос.

Воздух вокруг него вздрогнул. Нет, на этот раз не только воздух, но и пол под ногами. Послышался топот тяжелых сапог по каменным плитам, и от каждого шага весь заколдованный замок содрогался до самого основания.

Бойс вдруг почувствовал, как сильнее забилось сердце в ритме приближающихся шагов, как перехватило дыхание от почти осязаемой ненависти к Гийому. Теперь он понял, что прожил неведомый срок в Кераке ради этого единственного мгновения – мгновения, когда будет убит Гийом. Казалось, именно ради этой цели он появился на свет и прожил свою жизнь, ради единственной минуты торжества.

Для подобных мыслей не было никаких причин. Бойс смутно подозревал, что такой исход предрешен, – иначе почему он один бодрствует в Кераке, когда явился враг? Но думать об этом сейчас не следовало. Ни к чему гадать, почему хозяин Керака вернулся в Керак, чтобы его уничтожить. Сейчас не до рассуждений. Бойса переполняют ненависть и боевой дух.

Шаги, напоминавшие поступь великана, сотрясали лестницу уже совсем рядом. По замку раскатывалось эхо этих чудовищных шагов. Бойс